Лизни диван, моя Царевна!

В одном из своих спецпроектов под названием «Sofa Sexy» известный британский фэшн-фотограф Rankin эротизирует кожаную софу. Казалось бы, вот уж воистину братание с князем мира сего, мол, дожились, мифологизируем потребительские товары, воспеваем фетиши. «Кто же мы после этого? – спросит предсказуемый скептик. – Сознательные автономные существа с иммунитетом к «впариванию» или, быть может, покорная нация супермаркета?».

«Я хотел превратить дешевую софу в объект желания», - признается Rankin. Что ж, с поставленной задачей он справился. Мальчишки ставят гребешки, глядят на девчонок, облизываются и думают об этой чертовой софе как месте, где миллионы фейерверков манифестируют животную любовь. Даже соски не в главных ролях – сплошная сексуальность натянутой ткани, тугих пуговок, пересечения подушек и шоколадно-гавнистого цвета. Цвет этот, к слову, предельно рисковый, а в контексте «Sofa Sexy» даже несколько философский, предлагающий мудрость: «Секс может быть или дерьмом, или шоколадкой».

Убежден, категории «хорошо» и «плохо», в случае с подобными фотопроектами, неуместны. Rankin – не проходимец, но профессионал. В основе профессионализма, среди прочего, лежит адекватность контексту и настроению текущего времени, а посему нет ничего удивительного, что успешный современный фэшн-фотограф – это тот, кто занимается поэзией потреблядства должным образом.

Что означает заниматься поэзией потреблядства должным образом? Дабы ответить на этот вопрос необходимо проанализировать проект «Sofa Sexy». Что перед нами? Перед нами пляс тел, волосатых подмышек, супермоделей и сисек - буйство гламурного трэша; набор карточек, целиком и полностью созданных по хрестоматии «Как быть модным фотографом?». Все это порядком надоело, не правда ли? Но, согласитесь, все это по-прежнему работает в тех зонах, где существует. Если не в искусстве, то, как минимум, на страницах «Vogue». Важно не то, насколько эти фотографии хороши с точки зрения актуальных тенденций contemporary art, не то, насколько они инновационны (об этом речь вообще не идет), но то, насколько они эффективнs; насколько они отвечают поставленной автором задаче.

Умницы могут взглянуть на софу как на символическое пространство – место, где в обилии форм расцветает коммуникация: здесь люди беседуют, здесь люди трахаются, здесь люди знакомятся, здесь люди проводят свои вечера. Иными словами, софа – не просто мебель, но особый элемент того, что птицы зовут гнездом. Rankin, разумеется, вам об этом ничего не скажет. У него совершенно другая задача, а именно – создать определенный эмоциональный фон для конкретной категории товаров.

Как никто другой, фэшн-фотограф умеет очеловечивать мертвый материальный объект. Еще секунду назад это была некая неприметная конструкция из дерева, кожи, стали и пластика. Rankin же превращает все это в ситуацию с посылом: «У тебя есть кожаная софа? Все девчонки планеты твои!». И строитель дядя Вася из третьего подъезда верит. И не только строитель дядя Вася, но и респектабельная бизнес-вумен Эдуард тоже верует. За фотографиями Rankin’a плывут облака, сквозь которые сочится слоган из обжигающего света: «Софа – это страсть!».

Что остается? Остается наклеить ценник и ждать паломничества кошельков. Уверяю, такое паломничество случится, а значит, мы не в праве осуждать фотографа в пропаганде консюмеризма, ровно как и нельзя осуждать палача в том, что его гильотина хорошо работает. Если сущность конкретного искусства лукава, но лукавство это профессионально, то и вопросов высокого порядка возникать не должно. В конце концов, это не о Боге. Это о другом.

Источник: proza.com.ua