Форма и Кругозор

Форма и Кругозор
Нарочитая мультимедийность и искусство Карлоса Эйра

Я уже неоднократно сетовал на то, что современное украинское искусство зациклилось на живописи. Разумеется, на то есть свои объективные производственно-рыночные причины, и все же едва ли можно обожать ресторан, в котором на завтрак обед и ужин подают одни лишь макароны. Стремление к разнообразию есть момент отличия мясного человека от металлического андроида. Быть из мяса, признаем, лучше, чем быть из металла.

Ситуация доминации медиа «живопись» может быть сколь угодно временной, но все же я бы не стал относиться к ней спокойно. Ведь эта ситуация ограничивает воображение художника. Привыкая жить исключительно живописью, он утрачивает умение прикладывать воображение к форме, идти путем экспериментов с оболочкой. При живописькратии украинский художник становится неконкурентоспособным. Собственно, таков он уже сейчас – провинциальный гражданин искусства, которому нечего предложить в качестве «украинского слова» в рамках разномедийных художественных практик планеты.

Сегодня стратегической целью для тех, кто будет определять художественное завтра Украины (речь о молодом поколении), является ориентация на медиа вне живописи. Молодой художник обязан образовываться, и этот образовательный процесс неминуемо связан с тем, что художественные консерваторы полагают неприемлемым – необходимо осознать приоритетность формы над содержанием. Содержание определяется опытностью рассудка. Проще говоря, чем больше мы размышляем и чувствуем в повседневности, тем легче нам обнаружить Идею и Ракурс. Но форма – ее рождает разработанность Воображения, опыт рук и присутствие в самом менталитете художника понимания, что в качестве медиа может быть что-угодно. Чем контрастнее сочетание, чем обильнее использованы материи из среднечеловеческого быта, тем, как показывает практика, эффективнее искусство. Под эффективностью искусства, в данном случае, я понимаю его разговорчивость – то, что позволяет произведению говорить со зрителем, устанавливать диалоги и взаимосвязи, мостики понимания, из обилия которых соткано то, что мы называем причастностью искусства к бытию социума; его [искусства] социальной инсталлированностью.

Материал формы может быть раритетным и дорогим, но куда больше зрителя пленит креативное применение обыденной материи. Череп из бриллиантов неминуемо впечатлит буржуа эпохи Его Величества Бабла, но если мы, как художники, хотим провести рукой по извилинам средних масс, лучше использовать нечто, чем эти массы могли бы обладать, но никогда не думали о неординарном использовании этого нечто.

В этом отношении, простыми и эффективными выглядят объекты из проекта Карлоса Айреса «Love is in the Air». Карлос использовал обычные виниловые пластинки для создания силуэтных портретов, а также совместил ножи мясников с классическими драматическими фотографиями начала-середины ХХ-века. Признаем – мы не особо спешим узнать, «что это значит», но можем протащиться от того, как это выглядит.

Это ни в коей мере не означает, что мы стали поверхностными дауническими амебами. Просто мы слишком долго жили в ситуации, когда ядро искусства – это Содержание и Текст, а все остальное – вторичная одежка. Но этим, в частности, и отличается человек вчера от человека сегодня. Современник жаждет смысла в оболочке, но не смысла, как такового. Он, конечно, может обожать одну лишь оболочку, лишенную смысла, но полюбить смысл без красивой оболочки он уже не в состоянии. Таковы реалии обществ, ориентированных на визии. Это ни плохо, ни хорошо. Так просто происходит.

Анатолий Ульянов