Порнобабло

В своем проекте «Global Money» западно-украинские маргиналы Анатолий Звижинский и Ростислав Котерлин предлагают следующее художническое высказыванье: «Всю историю человечества нераздельность понятий «секс» и «деньги» провоцирует развитие и упадок цивилизации. Даже когда еще не существовало денег как таковых, их аналог был на одной чаше весов, а объект сексуальных желаний – на другой. Нам предлагается ввести в оборот эти вещи не в параллельных пространствах, а в одной плоскости».

Далее пресс-релиз окончательно доедает белену и рассказывает нам о том, что же мы должны чувствовать по этому поводу: «Предложение объединить деньги и секс посредством изображения эротических сцен на денежных знаках (купюрах и монетах), и ввести их в оборот в качестве официального глобализированного средства обмена поначалу удивляет, настораживает, а откровенность этих сцен даже возмущает».

Предмет проекта – деньги как порнография. На первый взгляд, все прозрачно – Звижинский и Котерлин, казалось бы, жонглируют двумя дискурсами: контркультурным и христианским. Из каждого дискурса взят ответ на вопрос: «Что есть срамота, грех и грязь?». Логично, что понимание низменного обоими дискурсами, совокупленными в единую мировоззренческую систему, рождает предсказуемый союз бабла и ебли.

Вот только не все так просто. На деле происходит жонглированье не столько дискурсами, сколько их искаженными симуляциями. По сути, Звижинский и Котерлин примеряют модные маски, силясь скрыть первопричины возникновения проекта «Global Money». Дабы узреть их, достаточно быть знакомым с украинским художническим контекстом.

Что есть среднестатистический провинциальный художник made in Ukraine? Это, безусловно, сплав антисанитарии и нищеты. Соответственно, перед нами зачастую не искренне бунтующие контркультурные демоны или одухотворенные традиционной моралью консерваторы, но существа, лишенные как денег, так и секса; химеры с атрофированными кошельками, карманами и гениталиями души и тела. Их упомянутая обделенность «естественным насущным» и провоцирует извращение рассудка – нищий украинский художник ненавидит деньги, потому что они есть неподвластная ему материя. Или еще точнее: он жаждет бабла, не имея бабла, а посему ненавидит бабло как недоступную искомую вершину. Отсюда завеса для ненависти. Уничижающая нищета неосознанна, так как для нее художники нашли удобную самоидентификацию с контркультурной идеологией. И так уж получилось, что идеология эта смогла случиться лишь в союзе с дрожжами, на которых всходила украинская культура – дрожжами «Христианство TM».

Тот факт, что «вопрос проблематики бабла» сводится к сексу, говорит лишь о том, что Звижинский и Котерлин страдают узостью взгляда и, среди прочего, оправдывают вынужденное половое воздержание отсутствием денег, которые, в их понимании, отсутствуют не потому, что не смоглось заработать, но потому, что они ведь ух какое зло, ух какие слезы Ваала.

Таким образом, манифест Звижинского и Котерлина можно свети к простецкому: «Мы нищие и сексуально невостребованные, потому что чураемся грехопадения». Согласитесь, есть в этом какое-то псевдогероическое лицемерие, лукавство и нежелание видеть гнойные нарывы на собственном сознании. Ведь работы Звижинского и Котерлина обрели ценники, стоило им попасть в пространство галереи «ЦЕХ», а значит - соль проекта не в критике денег, не в обзывании их порнографией. Выставившись на продажу, художники автоматически заявили свою расположенность к заработку. Что же остается? Если принять во внимание художническое заявление «Бабло нужно, чтобы получить объект сексуальных желаний», то получается, что Звижинский и Котерлин вопят от отчаянья, и все, что нужно этим мальчишкам, так это плюхнуть лингам в йони. Как же это предсказуемо. Перед нами очередные жертвы меркантильных женщин, которые раздули банальные проигрыши в личной жизни до «метафизической концепции», за пафосом которой стонущее разочарование от осознания «Нет любви без капиталовложений».

Итак, перед нами косноязычный претенциозный пресс-релиз и сомнительная концепция. Быть может, все хорошо с формой? К сожалению. В порнографичной валюте Звижинского и Котерлина отсутствует целостная и симметричная визуальная система, характерная для любых денежных знаков. Таким образом, деньги художников не похожи, собственно, на деньги, а лишь отдаленно напоминают их. Скажу более, это богомерзкая и всячески безвкусная мазня с элементами денежных знаков и гниения мозга.

Что ж, я окончательно нашел для себя ответ на вопрос: «Кто есть художник-герой?». Художник-герой – не только тот, кто совершает героические художнические жесты и высказыванья, но также тот, кто нашел в себе силы осознать собственное концептуальное и техническое убожество и, как следствие, отказался писать картину. В этом отношении, в Звижинском и Котерлине нет ничего от художников-героев.

Анатолий УЛЬЯНОВ